Первые гастроли

Мои первые гастроли по стране совпали с массовой легализацией дискотек. Цензура на дискотечный репертуар, так «сдерживающая» отвязные настроения молодёжи восьмидесятых, практически вымерла. Обласканные советской властью исполнители, насильно звучащие на дискотеках и «достававшие» поклонников дискотечного движения полным несоответствием жанру, исчезли навсегда.

И, самое главное, что произошло — молодёжную танцевальную музыку выпустили из душных «сараев» на свободу — в концертные залы, в дворцы спорта, на стадионы. Поэтому наша танцевальная программа всегда проходила с большим стечением народа, на «ура», как говорится.

Итак, 1987 год,Таллин. Концертный зал в центре города забит до отказа. Программа ещё не началась, а зритель уже «на взводе». Ощущение, конечно, приятное, но голос разума твердит, что это аванс, его надо «отработать». Короче, отрабатываю выход и несколько песен, дохожу до «Худсовета» (Рэп Дискжокея) и вот тут…

В середине песни есть кусочек, который не вошёл на диск. Его я «исполнял» только на концертах для куражу. Итак, в ритме песни, под топот и визг разгорячённых эстонских парней и девчат, я кричу в зал: «Кто шагает дружно в ряд?» Если кто забыл, зритель должен отвечать: «Пионерский наш отряд!» Таллинцы тоже ответили. Но как! Они гаркнули так, что пол дрогнул, а билетёрши, дамы почтенного возраста, схватились за стены, видимо, чтобы те не рухнули. И тут я с испуга почему-то продолжил: «Опа! Опа!» («Жареные раки, приходите бабы к нам, мы живём в бараке!» — таково продолжение, непонятно зачем и откуда всплывшей из памяти, частушки). Итак, я абсолютно «сбрендил» и заорал: «Опа! Опа! Жареные…»… «ЖОПА !!!» — гаркнул обезумевший от счастья зал. Тут я оглох окончательно: у меня подкосились ноги и заныло, как перед экзаменом, в пузе.

Как мне потом рассказывали очевидцы, я «взбледнул, беспомощно посмотрел по сторонам» и, наконец, продолжил «рэповать», но уже не своим голосом.

Вы когда-нибудь слышали молодого петушка впервые попробовавшего голосовые связки на рассвете? Когда желание преобладает над возможностями и гормональная атака захлёбывается недозревшими хрипами.Так вот это — ария Ромео в сцене у балкона по сравнению с тем, что «выдал» я. В тот момент я мечтал об одном: «Провалится, исчезнуть, раствориться, только бы не оставаться на сцене, уже красному от стыда, беспомощно подпрыгивающему на авансцене среди неуправляемой толпы».

Дрыгаться на этой сцене мне пришлось бы ещё пару дней — билеты на последующие концерты уже были проданы, но на этом наши славные гастроли в Таллине и завершились — не надо забывать, что цензура в 1987 году была не только политическая.



Таллин. 1987 год.